История о гигантской обезьяне, которая влюбляется в женщину, обычно является одним из самых популярных фильмов о стокгольмском синдроме. Героиня, которая должна быть в ужасе от ситуации и чувств опасного существа, в итоге испытывает симпатию к Кинг-Конгу.
Стокгольмский синдром
Симпатия жертвы к преступнику называется стокгольмским синдромом. Впервые этот термин был использован после ограбления на площади Норрмальмсторг.
Утром 23 августа 1973 года в Швеции началось одно из самых громких преступлений 20-го века. Молодой человек ворвался в Кредитный банк в центре Стокгольма, на площади Норрмальмсторг рядом с Королевским дворцом. Ян-Эрик Ульссон (в другой транскрипции — Янне Олссон) замаскировался — надел парик, темные очки, покрасил усы — и говорил по-английски, чтобы оставаться как можно более незаметным. Он достал пистолет-пулемет, спрятанный под одеждой, и выстрелил в потолок. Из 90 или около того человек, находившихся в тот момент в торговом зале, он взял трех сотрудниц банка, а остальным приказал уйти.
Заложниками были Кристина Энмарк, Элизабет Олдгрен и Бриджит Ландблад. Позже выяснилось, что другой сотрудник, Свен Сефстрём, спрятался в банке, опасаясь быть застреленным.
Как только стало ясно, что это нападение, несколько кассиров успели нажать тревожные кнопки. Полицейский, находившийся на втором этаже здания банка, достал пистолет и попытался спуститься, но Ульссон ранил его в руку. Второй полицейский в гражданской одежде вошел в банк с поднятыми руками, показывая, что у него нет оружия, и Ульссон предъявил ему свои требования.
Преступник хотел получить 3 миллиона крон в равных частях в кронах и долларах (около 700 000 долларов по курсу того времени), два пистолета, пуленепробиваемые жилеты и шлемы, а также автомобиль. Он также потребовал, чтобы в банк привели человека по имени Кларк Олофссон. И в этот момент следует уточнить, кем был Ян-Эрик Ульссон.
Примерный преступник
В литературе нередко можно прочитать, что Ян-Эрик бежал из тюрьмы. Это не совсем верно. Он отбывал тюремный срок за проникновение в чужой дом, что было не первым его преступлением, но Ульссон не имел судимостей за серьезные проступки. Поэтому он смог воспользоваться особой возможностью, которую предоставила ему шведская пенитенциарная система. Заключенные, пойманные за совершение ненасильственных преступлений, могут быть освобождены на несколько дней после подписания документов об освобождении. Именно такое освобождение было у Ульссона, и он просто не вернулся в тюрьму.
Познакомьтесь с Кларком Олофссоном в тюрьме. Улофссон не отбывал тюремное заключение в первый раз, и его преступления не подпадали под смягчение. До сих пор остается спорным, работали ли Ульссон и Олофссон вместе и кто из них был организатором плана. До сих пор нет окончательного прояснения этого вопроса, хотя оба преступника до сих пор живы. Когда Олофссона привезли в банк, он вел себя совершенно растерянно, как будто был удивлен происходящим. Остается добавить, что его криминальной «специализацией» было вскрытие сейфов. Поэтому вполне вероятно, что Ульссон не произвольно выбрал сообщника при планировании ограбления банка.
Преступление в прямом эфире
После выполнения некоторых условий начались переговоры, которые Ульссон вел через сотрудников полиции. Им удалось проникнуть в банк, поэтому было ясно, что злоумышленники были мирными. Психологи, участвовавшие в переговорах, также не увидели в их действиях агрессии, поэтому власти решили подождать и посмотреть. Кроме того, расчет Ульссона оправдался. Парламентские выборы должны были состояться через три недели, и в этих условиях власти не будут предпринимать никаких радикальных мер, которые могли бы повредить их репутации. В общей сложности Ульссон, Олофссон и заложники оставались в банке в течение шести дней.
Телевидение вело прямые репортажи с места событий практически непрерывно. В то время 90-летний король Густав VI Адольф был тяжело болен. Пока мы ждали новостей, в центре города дежурили журналисты, поэтому организовать трансляцию с площади Норрмальмсторг не составило труда.
Все шесть сотрудников банка были заперты в одном из небольших хранилищ. У Ульссона был запас взрывчатки, поэтому штурмовать здание было рискованно. Условия их освобождения были согласованы на самом высоком уровне. В первую ночь Ульссон потребовал телефонного разговора с премьер-министром Улофом Пальме. Просьба была удовлетворена, но Пальме ничего не обещал. На следующий вечер с премьер-министром снова связались, но на этот раз заговорил один из заложников. Вопреки ожиданиям, он в резком тоне заявил, что доверяет не полиции, а преступникам. Кристина Энмарк сказала буквально следующее: «Я разочарована в вас. Вы сидите там и ведете переговоры за наши жизни. Отдайте мне, Элизабет, Кларку и грабителю деньги и два пистолета, как они просят, и мы уйдем. Это то, чего я хочу, и я доверяю им. Организуйте его, и он закончится. Или приходите сюда и замените нас собой. До свидания и спасибо за помощь!».
Заложники в хранилище [фото сделано из отверстия, просверленного полицией в потолке хранилища] (bigpicture.ru)
В конце концов, полиции удалось открыть небольшое отверстие в потолке хранилища и пустить в помещение слезоточивый газ. Полиция атаковала, и оказалось, что она была права: преступники не собирались убивать заложников. Ян-Эрик Ульссон и Кларк Олофссон были арестованы, сотрудники банка были отпущены.
Расследование длилось три месяца, и суд первой инстанции предположил, что преступники действовали в сговоре. Олофссону были предъявлены обвинения в попытке ограбления, захвате заложников и покушении на убийство за стрельбу в полицейского. Олофссону было предъявлено обвинение только в попытке ограбления — захват заложников произошел без него.
Олофссон отказался нанять адвоката (хотя были сообщения, что они были наняты семьями заложников) и защищал себя сам. Его аргументы были просты: он отбыл наказание в тюрьме, он не хотел идти в банк, он призывал Ольссона быть помягче с заложниками и поддерживал сотрудников банка. В итоге он был первоначально приговорен к 6,5 годам, но Апелляционный суд отменил это решение. Ульссон был приговорен к 10 годам тюремного заключения и получил множество писем во время заключения…. от поклонниц. А его бывшие заложники даже навещали его в тюрьме.
Однако есть еще одна книга, которая напрямую описывает проблему отождествления себя с нападающим, — «Любить монстра» (To Love a Monster). Авторы книги — известный профайлер Микки Нокс и американский криминальный психолог Роберт Ресслер.
Стокгольмский синдром: как определить, что это он
В психоанализе существует несколько объяснений этого механизма:
- «Идентификация с агрессором». Из-за травматического страха, вызванного насилием, человек исчезает как личность и принимает позицию своего мучителя, ставя себя на его место и идентифицируясь с ним. Это защитный механизм, который позволяет «терпеть невыносимое». Венгерский психоаналитик Шандор Ференци проанализировал его еще до Стокгольмского синдрома,
- Человек боится, что умрет, а поскольку он не умер, он чувствует себя обязанным своему мучителю и благодарен ему за то, что тот «спас ему жизнь»,
- В крайних случаях человек, подвергшийся насилию, чувствует себя совершенно беспомощным и ощущает, что его больше не существует. Он чувствует, что его похититель владеет его личностью и что только он может помочь ему снова стать тем, кем он был. Когда его жизнь находится в руках другого человека, его как будто отводят к тому, кто имеет над ним власть.
Синдром в ситуациях повседневной жизни
Все ситуации домашнего насилия (физического или психологического) могут развиваться в этом направлении, особенно если они постоянны или повторяются.
В конечном итоге жертва против своей воли связывает себя с преступником и испытывает благодарность за то, что преступник не сделал хуже. Возникает своего рода физическая привязанность, привычка к этому насилию (физическому или словесному), ощущение, что мы пережили нечто очень сильное, что связывает нас с этим человеком.
В сексуальном насилии взрослого над ребенком или даже внутри пары мы можем наблюдать тот же механизм. Стокгольмский синдром может возникнуть и в семье, когда извращенный человек берет под контроль одного из членов семьи.
Унижение или пренебрежение к супругу имеет тот же эффект: мы уже благодарны за то, что он или она не пошли дальше, что он или она не сделали что-то, что унижает нас гораздо больше. Существует также тенденция к тривиализации унижения, особенно если ситуация является обычной частью повседневной жизни. Мы пытаемся найти оправдание унижению, чтобы смириться с неприемлемым.
Синдром в профессиональной среде
Часто это ситуации, которые кажутся совершенно безобидными. Ученик, над которым издеваются, может сказать: «Я легко отделался, они могли бы поступить со мной гораздо хуже». У ребенка, над которым издеваются, может даже появиться определенное восхищение такими «крутыми парнями».
В профессиональной среде об этом синдроме можно говорить и тогда, когда коллега или начальник оказывается психологическим манипулятором. Шантаж, принижение и унижение — вот оружие этого типа нападающих. Когда неуместное или грубое выражение произносится в первый раз, человек испытывает удивление, но позже такое поведение становится «терпимым», «принятым», поскольку оно становится обыденным из-за частого повторения.
«Я в долгу перед ним, он мой босс, если я не буду подчиняться, если я не буду высказывать свое мнение там, где оно должно быть, я поставлю под угрозу свой рост в компании». Часто мы склонны преуменьшать серьезность ситуации и, возможно, даже бессознательно принимаем мнение человека, который плохо с нами обращается. «Все начальники такие, это нормально, что они так ко мне относятся».
